Очередной четверг в Новочеркасском городском суде отметился ставшим привычным слушанием по уголовному делу ПК «ПС «Инвестор-98». Уже ни работники суда, ни приставы, ни постоянно прибывающие в суде стайки адвокатов, ни сутяжники не удивляются еженедельному наплыву граждан по четвергам.
Полный рабочий день судьи в четверг, рассматривающего дело Кооператива уходит на одно слушание, подготовка к которому идёт всю неделю. Дело злополучного Кооператива набирает обороты, входит в русло, устанавливая свой ритм, тенденции и принципы. Уже мало кого раздражает неурегулированность порядка в слушании, шум в зале судебного заседания, перешептывания и выкрики бывших пайщиков. Призывы «Высшую меру!» или высказывания потерпевших «Дать им по 25 лет лишения свободы – тогда вспомнят где наши деньги!» уже не удивляют и не вызывают особой реакции зала.
Притираются участники процесса друг к другу, сошло чувство новизны и дивы от начала процесса по уголовному делу, его сменило грустное осознание периода (длительности) рассмотрения уголовного дела. Все больше обвиняемых отказываются от адвокатов, отдавая предпочтение
бесплатным правозащитникам. Принятие такого решение обуславливается исключительным чувством бережливости денег. Тем более что работа адвоката сводится к участию в опросе потерпевших, задаванию одних и тех же вопросов: Когда стали пайщиком Кооператива? Когда и какую сумму внесли в Кооператив? Забирали ли проценты от вклада? Участвовали в собраниях
пайщиков? и т.д. Действительно, за что платить адвокату? А их услуги не из дешёвых.
Кстати, суд ускорил темпы рассмотрения долгоиграющего дела ПК «ПС «Инвестор-98». В последнем заседании в качестве потерпевших было опрошено 12 человек. Каких сил это стоило судье и государственному обвинителю, знают только они сами. В связи с этой динамикой, период опроса бывших пайщиков, подсчитанный мною ранее в размере 16 лет можно урезать, но только до периода отпусков и иных технических отложений процесса.
Я уже писала о неподготовленности потерпевших к слушаниям уголовного дела, их не собранности. Однако, в очередном слушании отсутствие подготовки к процессу сменила повальная амнезия. Бывшие пайщики стали катастрофично забывать нужные суду факты. Они не помнят даты внесения денег, суммы вкладов, количество договоров, наличие либо отсутствие снятых ими процентов со взносов. Конечно, можно всему найти объяснение: преклонный возраст, затянутость следствия, правовая безграмотность (которая, кстати, позволяет многим бывшим пайщикам смешивать воедино и банкротство, и уголовное дело, и работу приставов по взысканию денежных средств с должников).
Не могу я только найти объяснение одному факту, а как следствие – оправдание потерпевшим: когда сумма вклада составляет, допустим 500 000 рублей или того более, неужели такое не запоминается? Как часто Вы тратите, вкладываете, накапливаете или теряете столь крупную сумму? Не врезается ли она в память датами, событиями, погодой на улице, временем года? Вероятно, нет, раз показания некоторых потерпевших по всем этим вопросам расходятся с их протоколами допроса и документами Кооператива (договорами и приходными ордерами). Так кому дать 25 лет лишения свободы, чтобы вспомнить все?
Пожилые люди – ныне потерпевшие от мошеннических действий кооператива рассказывают как долго и старательно собирали себе «на смерть», но, уверовав в безупречную десятилетнюю репутацию Кооператива, вложили «гробовые» деньги и потеряли их. Но сколько? И когда? – не помнят.
Предположения мои базируются исключительно на сухом уголовном законодательства и они таковы: сумма причиненного ущерба в экономических статьях (мошенничество, присвоение и т.п.) базируется из реально внесенных денег. В нашем с Вами случае это сумма договоров без учета обещанных Кооперативом процентов. Законодатель отнес проценты, пени, упущенную выгоду, неустойку, моральный вред и иные штрафные санкции в раздел мыльных пузырей, оставив только те суммы, которые люди оторвали от себя и принесли мошенникам. Штрафные санкции и возврат вложенных средств – удел гражданско-правовой ответственности и процедуры банкротства.
Потерпевшие, путаясь в изобилии процедур, придуманных Законодателем для возврата денег, являясь одновременно и участниками уголовного дела, и кредиторами в банкротстве, и взыскателями в исполнительных производствах, и «народными коллекторами», пытаются всеми доступными методами получить свое. Для этого к суммам ущерба добавляются неустойки и пени, отрицаются факты получения процентов с вкладов, частичного возврата и дробления внесенных сумм, а договора, переоформленные на первоначально внесенную сумму, по факту истечения их срока выдаются как самостоятельные.
Тогда какая сумма ущерба будет инкриминирована обвиняемым? Этот вопрос будет решен судом после опроса всех потерпевших. Суду придется установить суммы внесенных бывшими пайщиками денег и признать именно их в качестве ущерба. Именно для этого суд всецело и всесторонне будет в дальнейшем исследовать доказательства по уголовному делу: бухгалтерско-финансовую документацию ПК «ПС «Инвестор-98» за весь период работы.
Может к тому моменту, спустя немало лет, потерпевшие вспомнят все? Или Законодатель отменит статью Уголовного Кодекса РФ за дачу заведомо ложных показаний? Только время и участники процесса, дошедшие до конца уголовного дела, узнают ответы на эти вопросы.
Но есть и обратная ситуация. Потерпевшие сообщают суду суммы вкладов, кратных цене заключенных с ПК «ПС «Инвестор-98″договоров о привлечении денежных средств, подтверждают их документально. И каково же их удивление, когда в разрез с заявленной суммой в 50 000 рублей гособвинитель спрашивает о 900 000 рублей фактически внесенных деньгах. Откуда такая цифра? Из финансовых документов Кооператива? Может следствие нулями ошиблось? Или суд
перепутал потерпевших? Показания потерпевшего изменились в ходе следствия?
Такие вопросы ставят в тупик и самих потерпевших, и обвиняемых вместе с адвокатами, заставляют сомневаться в собственных воспоминаниях При этом суду все-таки нужно найти истину.
Алина Гончарова
